Попался волчок на крючок [рисунки автора] - Аркадий Шер

Далеко за полночь засиделись. Всё о житье-бытье толковали. Зашла речь о подсобном хозяйстве. Дед с Бабой наперебой начали жаловаться.

— Хозяйства у нас — всего-то небольшой огородишко да старый Козёл, — сказал Дед.

— А кто-то повадился капусту с огорода воровать, — пожаловалась Баба.

— А собаки, самой захудалой, нет, потому что кормить нечем, — пожаловался Дед.

— Вот и решили мы Козла на ночь в огород запустить, чтобы охранял. Запустили, а капуста ещё быстрее исчезать стала, — пожаловалась Баба.

— Не знаем, что и делать, — хором пожаловались Дед с Бабой.

Пожалел Волк стариков и говорит:

— Давайте я ночку с Козлом огород посторожу, глядишь, вместе вора и изведём.

Согласились старики. (Видать, к старости все поговорки про козла и волка позабыли.)

Наступила тёмная осенняя ночь. Пошёл Волк в огород, а Козёл уже там. Лежит на грядке среди кочанов капусты и звёзды на небе считает.

— Никак, сторожем нанялся? — ехидно спросил он.

— Нанялся, — спокойно ответил Волк, — раз ты один не справляешься. Будем сторожить в две смены. Короче говоря, сначала ты спишь — я сторожу, потом я сплю — ты сторожишь.

— Чего это ты в моём огороде командуешь? — возмутился было Козёл, но тут же осёкся: хоть и гость, но Волк всё-таки.

А Волк задумал проверить, правду ли поговорка гласит про козла в огороде.

Спит Козёл. Волк глаз не смыкает, к каждому шороху прислушивается: то ли ночной ветерок посвистывает, то ли Козёл похрапывает?

Наконец пришла очередь Волку спать, а Козлу сторожить. Волк и говорит:

— С самого раннего детства без колыбельной песни спать не могу. Придётся тебе Козёл петь, пока я спать буду.

— А если я этой песни не знаю, тогда что? — испуганно спросил Козёл.

— Баю-баюшки-баю,Не ложися на краю.Придёт серенький волчокИ ухватит за бочок.

Эту песенку все знают. Так что начинай. Как только перестанешь петь, проснусь и, как поётся в песне, ухвачу тебя за бочок. Понял?

— Понял. Знаю. Начинаю. И Козёл заблеял вполголоса:

Баю-баюшки-баю… бе-е-е…

Волк блаженно потянулся, улёгся на траву и сделал вид, что уснул. Как только Козёл замолчал, он открыл глаза и многозначительно посмотрел на него. Козёл тут же запел сызнова. И так до самого рассвета.

Чуть забрезжил рассвет, прибегают в огород Дед с Бабой.

Баба кричит:

— Ой, батюшки! Вспомнили мы пословицу про козла в огороде.

Дед палкой машет:

— Рога посшибаю, ноги переломаю!

Козёл со всех ног пустился наутёк — короче, дал дёру. Встал Волк на защиту Козла и говорит Деду:

— Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Сам его в огород пустил.

— Спасибо тебе, Волк, что не съел ты нашего Козла ночью.

— А как бы мы узнали тогда, кто капусту ворует? — вздохнул Волк.

Похлопал Дед Волка по холке и говорит:

— Нечем мне тебя, дружище, отблагодарить за доброту твою. Жаль, что ты капусту не ешь, а Козла отдавать жалко.

— Не стоит благодарности, — сказал Волк, включил «мигалку» и был таков.

Козёл вернулся под вечер. Простили его Дед с Бабой, накормили капустой до отвала, а остальную на зиму заквасили.

История третья

ВОЛК УШЁЛ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ

Подежурила Лисичка-медсестричка в лазарете, осмотрелась, обнюхалась и решила остаться здесь жить навсегда. «Дом добротный, во дворе кур и кроликов разведу. Не жизнь будет, а сказка, — подумала она. — Ну а Волка в дом не пущу. Пусть на свободе гуляет».

Не спеша возвращается Волк в лазарет. Никаких срочных вызовов нет, торопиться некуда. Идёт, бурчит себе под нос: «Ва-у, ва-ушки, ва-у». Настроение — лучше не придумаешь.

— А вот и дом родной. «Приятно всё-таки иметь собственность в личном пользовании», — подумал он.

Поднялся на крылечко, толкнул дверь. Заперта. Осторожно постучал.

— Кто там? — раздался удивлённый голос Лисы.

— Как — кто? Это я, Волк! Главный начальник лазарета!

— Не знаю, не знаю я никакого Волка, тем более начальника лазарета. Самая главная в лазарете я, Лисичка-медсестричка. Ступай прочь.

Растерявшийся Волк не знал, что и подумать. Он был просто ошарашен наглостью Лисы.

Не мудрствуя лукаво, решил обратиться за помощью к леснику Игнату, самому справедливому леснику в мире.

Сходил. Привёл.

Пришли все: сам Игнат, его жена Пелагея и пёс Дружок.

Стали уговаривать Лису открыть дверь.

Начал Игнат — ничего не вышло. Не смогла уговорить Лису и Пелагея. Никакие увещевания не помогали. Пришла очередь старого, хитрого и мудрого охотника Дружка. Встал он под окном и обращается к Лисе:

— Ты самый хитрый в мире зверь. Открой, пожалуйста, нам дверь.

А Лиса в ответ:

— Выманить меня хочешь. Перехитрить думаешь, умник. Да я в два раза хитрее и в три раза умнее тебя!

Притаился опытный охотник. Молчит. Лиса опять:

— Я вся от гордости горю. Ты слышишь, что я говорю. — И она высунулась из окна. — Слышишь? Умнее!

А Дружку только этого и надо было. Хвать он её за шиворот и тащит.

— Не джен-тель-мен ты всё-таки, при-я-тель, — упираясь всеми четырьмя лапами, прохрипела Лиса.

— А чего тут миндальничать! С тобой главное — нос по ветру да ухо востро. Вот и все дела. — Вытащил Дружок Лису во двор и говорит ей: — Тепереча знай, дорогая кума, хитрость не признак большого ума!

— Ну, что будем с ней делать? — обратился он к Игнату и Пелагее.

Те посовещались и решили: каков грех, такова и расправа. Пусть катится колбаской по Малой Спасской.

Гнал Дружок Лису с позором до ближайших кустов, чтоб забыла дорогу в лазарет!

Поблагодарил Волк своего приятеля за квалифицированную помощь, Игната с Пелагеей за моральную поддержку и уселся на своё законное место у окошка.

После позорного изгнания Лисы Волк несколько дней не выходил из лазарета. Уж очень он боялся лишиться собственности. Вдруг кто-нибудь и в его отсутствие опять займёт лазарет. Но голод не тётка. Проголодался он. (Не зря говорят: голодный, как волк.) Перерыл всё вверх дном — пусто. Вроде бы и зубы есть, да нечего есть. Кроме бутылочек с лекарственными настоями, ничего съедобного нет, а бинты с ватой в глотку не лезут. «Вот бы мне такую избушку, как у Бабы Яги, — подумал Волк — вроде бы и дома сидишь, и одновременно по лесу бегаешь».

Сидит, ждёт.

Никто не приходит, не приползает и не прилетает к нему за медицинской помощью. Раненых нет, потому что нет браконьеров (были двое, и тех Машенька, Игнатова внучка, прошлый год из леса с треском прогнала), а остальные обитатели прекрасно себя чувствуют, потому что климат в лесу для здоровья полезный.

Надоело Волку сидеть голодному, да ещё в полном одиночестве. Пошёл он к леснику (ведь это он ему лазарет подарил!) и говорит:

— Спасибо тебе, Игнат, за доброту твою, но будь так любезен, разреши мне с Бабой Ягой домами поменяться. Ещё послужу я тебе тогда верой и правдой. «Скорой помощью», пожарным и за порядком в лесу пригляжу.

_Та-а-к, — сказал Игнат. — Стало быть, и швец, и жнец, и на дуде игрец. Одним словом, от скуки на все руки. Ну что ж, валяй, меняйся, коли для дела надо. — И он крепко по-мужски, пожал Волку лапу. — «Мигалку»-то не забудь, глядишь, пригодится.

Дружок провожал своего приятеля весёлым помахиванием хвоста, пока тот не скрылся из виду.

— Добросовестный был помощник, — взгрустнула Пелагея.

— Он еще вернется, — улыбнулся Игнат.

История четвертая. НАЧНЁМ ОТ ПЕЧКИ

Решил Волк не откладывать дело в долгий ящик и прямиком направился в гости к Бабе Яге. Впервые в жизни ему предстоял обмен жилплощадью. Опыта никакого, но зато желание огромное.

Избушка стояла на прежнем месте. Так же дёрнул Волк за верёвочку, и так же дверь скрипнула и открылась.

Бабуля встретила его как родного. (Как-никак рубашку-то красную в белый горошек она ему подарила.)

— Кого я вижу! Знакомая рубаха! — всплеснула руками Баба Яга. — Какими судьбами, гостюшко? Проходи, садись.

— Короче говоря, по делу я, — начал Волк, внимательно оглядывая избушку. — Насчёт обмена.

— Рубаху, что ль, решил поменять? Иль чего?

— Пожалуй, «иль чего», — не зная, с чего начать, пошутил Волк.

— И на что же ты это «иль чего» поменять хочешь?

— Да на твою избушку.

— Ни больше, ни меньше?! — воскликнула Баба Яга. — А ступу в придачу не хочешь?

— Не-е-е! Ступа тебе самой пригодится, как средство передвижения.

— Давай я лучше тебе бесплатно сдам заднюю половину избушки, где мои постояльцы-браконьеры жили.

— Нет, мне надо целиком, и на курьих ножках, чтобы по всему лесу гонять, не вылезая из неё.